Юрий Орлицкий и русский верлибр

По возможности я стараюсь слушать русских верлибристов. Иногда меня забавит то, как сейчас звучит верлибр. Иногда мне скучно. Иногда думаю, каким способом умирает Уитмен в каждом из нас. А какой предпочли бы вы - удушение, утопление, ножевое или огнестрельное? Впрочем, не каждый почитает для себя кумиром именно этого автора. В ком-то медленно умирает Гейне, Лафлер или Верхарн. Но никто не был так смел, как Уитмен. И никто не будет.

26 сентября, в эту среду, я смогла послушать филолога, поэта и литературного критика, еще в 1995 году написавшего статью «Русский верлибр: мифы и мнения», Юрия Орлицкого. В клубе «Билингва» группа «Культурная инициатива» устроила ему презентацию сразу двух книг «Страшное прекрасное стихотворение» (М, Арго-риск, 2012) и «Опыт прощания» (СПб, Свое издательство, 2012). За все время я сделала всего 23 фотографии. Это значит, что я слушала. И слушала крайне внимательно. Любителю русской поэзии, к коим себя причисляю, просто необходимо знать, как пишет человек, организовывающий фестивали верлибра. Как? - спросите вы меня. Никак! - отвечу я вам. Критики называют это сдержанной манерой. Я называю это отсуствием жизни в стихе, писанием которого порою занимаются только потому что надо настрочить такое-то количество текстов для такого-то количества конкурсов и фестивалей. Так бывает. Это не хорошо и не плохо, как и большая часть событий в русской литературе. Экзистенциальный факт арьергардного авангарда. Это не графомания. Это не ужасный ужас, а вполне приличные строки. Но это скучно. Знаю. В последнее время стала поразительно часто жаловаться на скуку. Я сама поражаюсь себе. Но даже в литературной Москве на большей части литературных вечеров бывает скучно. Вот отрывок из «Спасибо, горькие травы», запомнившийся мне более всего, возможно, еще даже с какого-то из фестивалей «М-8»: «Среди сладких трав / и среди горьких трав / светло ему на свете / Бредет по полю улыбаясь / сочная травинка в зубах / белая рубашка и брюки / в зеленой травяной крови / пальцы в свежих порезах / Бредет себе улыбаясь / парит над травами / над сладкими травами / над горькими травами / царит». Если честно на воспоминание меня натолкнуло лишь словосочетание «горькие травы», но картинка не появилась перед глазами. Вроде бы есть образ человека, идущего по траве и в траве, как бы парящего над травой. Но образ этот блеклый и пустой. Это пример того поэтического высказывания, на которое хочется сказать: «И что?». Потому что - ничего. Но это мое личное мнение. Данила Давыдов, к примеру, пишет об этом цикле так: «Но в том-то и дело, что свободу данного верлибра оспаривают «бесконечные» повторы, «бесконечно» - в таком небольшом, в общем-то, тексте чередующиеся «горькие травы», «сладкие травы». Естественно, нет никакой здесь «бесконечности», - все очень дозировано и отмерено, просто мастерство поэта устраняет внешние признаки сделанности. Нет, на самом деле, тавтологии. Тут, скорее, реализованная метафора, шествие через поля, с чередующимися травами, прохождение через самотождественность природы, в которой самой нет и не может быть никакой тавтологии, может лишь быть циклической чередование, явленное в цикле». Наберусь смелости не согласиться с Данилой Давыдовым (надеюсь, он меня простит). Есть повторение, работающее на наполнение стиха смыслом, как у Уолта Уитмена. А есть повторения, напоминающие речь бабушки по телефону. Не знаю, как ваши бабушки, а моя очень любит повторять что-то мне по нескольку раз. Когда ее речь выходит на четвертый круг (пирожки - почта - больница - дедушка снова пьет - пирожки), я пытаюсь закончить разговор. Но это не так легко сделать. Наверное, я покажусь вам занудой (впрочем, так и есть), но мне в стихах Юрия Орлицкого не достает того чувства всепоглощающего знания, которое всякий раз появляется у меня после чтения «Листьев травы».

Между «освобожденным стихом» Верлена и «калиграммами» Аполлинера есть огромное пространство для многоликого верлибра. Иными словами, верлибр - это свобода каждого быть свободным по-своему. Свободный стих - это огромное количество авторских вариантов его понимания. Именно поэтому мне всегда жалко поэтов, не умеющих  находить свой. Конечно, для них свобода выбора не свободна. К сожалению, большая часть русских верлибристов - из этой категории. Их верлибр - профанация, а знание матчасти оставляет желать лучшего. Ведь верлибр предполагает острую необходимость в увеличении концентрации смысла, в знании предыстории и так далее. Свободный стих - это ответственность перед своим чувством прекрасного, поэтому интонация в нем также важна, как смысл. Рифма и ритм не важны, но по моему мнению они могут быть. Все может быть, если это не скучно и не противно. Наверное, в своей точке зрения я покажусь вам почти такой же смелой, как Уолт Уитмен. Но это только кажется. Просто быть в современной русской литературе смелым сродни самоубийству. Верлибр Уитмена, кстати сказать, не был оценен его современниками. Те считали, что поэзия невозможна без правильных размеров и системы рифм. Ирония состоит в том, что сейчас отрицание отрицает само отрицание. Видимо, некоторые люди просто не представляют жизнь вне тюрьмы. Уолт Уитмен умер, и вряд ли теперь кто-нибудь сможет высказаться точно и определенно по поводу того, какой должна быть настоящая поэзия. Поэзии слишком много. Или слишком мало. Как поглядеть.