Акционизм и жизнь

Если бы я решилась издавать собственный литературный журнал, он был бы посвящен неореализму XXI века без ложной скромности и серьезности, снобизма и высокомерия (по отношению к авторам, конечно). Этот журнал был бы площадкой веселых, талантливых людей, в уютной камерной атмосфере выделывающих все то, на что они только способны. Я бы разрешила любой креатив, помимо безнадежно бесталанного. Журнал был бы направлен не к таким же авторам, писателям и маргиналам, а к читателям, по возможности далеким от литературы. И тогда об этом можно было бы говорить просто и непринужденно. С оглядкой на твою актуальность в среде простых смертных. Конечно, это не означало бы понижения уровня художественности произведений, это означало бы попытку быть реалистичнее, ближе к действительности. Авторы бы писали о реальности повседневности, смешивали бы жизнь и литературу в диком танце. Грань между искусством и действительностью стала бы стираться и исчезать. Ведь, согласитесь, читающую публику нужно поднимать не над бытом и реальностью, а над собственным ограниченным кругозором и невежественностью, пусть и подспудными методами, сухими словами, фактами. Куда же мы от быта, от простой всамделишней постоянно окружающей нас жизни? Вот если бы документальное кино в самом лучшем своем виде смогло прийти в этом на помощь литературе. Съемки на натуре с непрофессиональными актерами, непрофессиональная режиссура, незамыленный взгляд, новое-новое-новое везде и во всем. Дадаизм, сюрреализм, абстракционизм и живые картины. Эклектика жанров, стилей, видов художественной деятельности пошла бы на пользу скучной так называемой «высокой литературе», погрязшей в стонах и стенаниях, красивостях и банальностях. Со времен «Игры в бисер» ничего не изменилось.Стирать грань между искусством и жизнью, быть правдивыми до абсурда и оперативно-актуальными до крика, сейчас могут позволить себе только литераторы-акционисты, участвующие в различных акциях (отсюда – термин), хеппинингах, перфомансах, слэмах, эвентах, действиях и демонстрациях, превращающих самый акт в искусство. Это не просто – актерство. Это живая жизнь, выходящая в живую жизнь. Это – почти Станиславский, но без всякой возможности игры и вживания. Это – сама жизнь на сцене.Понимаю, звучит странно и сложно, но по сути «новый реализм» и «акционизм» - это всего лишь совокупность всех реалистических направлений в искусстве со времен Некрасова, это страдание и жажда правды, увлекательного репортажа о самом главном – о жизни в маленьком городке обыкновенного человека, застигнутого рутиной в обычных обстоятельствах. Действительно, тут на помощь автору приходит журналистика и наблюдательность, умение слушать и разговаривать людей. Не просто разговаривать с ними, а говорить о них, пытаться сделать так, чтобы они сами говорили. Так и тексты – они должны говорить за авторов.Открытость и явственность этого пути пугает, как пугает сам язык, которым изъясняются новые реалисты, новые подвижники литературы. Язык этот – то сух до той же самой репортажности, то ярок до воплей и обсценной лексики. И все это только пути, чтобы сказать правду, не погрешить против самого себя. Наверное, нужно упомянуть еще одно отличительное свойство этого пути – почти полное отсутствие пафоса. Настроение на нуле. Настроение обыденности, когда герой просыпается на съемной квартире после бессонной ночи, проведенной в Интернете за ненужными делами, вялый и больной, он идет на кухню и ставит чайник, умывается с неохотой и плетется на нелюбимую работу. Проблемы бытия и человеческого существования теряются. Их нет, как нет смысла жизни. Да и человек сам почти не существует. Оттого – репортаж, оттого – обсценная лексика.Для меня примерами такого отношения к литературе могут быть: в прозе – литпромовцы,  в поэзии – актуальные поэты «Культурной инициативы». Хотя, конечно, идеалов нет и тут.  Литпромовцы и актуальные поэты частенько скатываются в пошлость, пытаясь приплести пафос и идею, пытаясь сделать свой голос громче, чем это вообще возможно. И хочется иногда сказать: «Да не кричите вы так! Вас никто не слышит!». Высока планка. Нужны действительно талантливые авторы, богатые собой, имеющие в себе очень много. Недавно обсуждала с другом-литератором социальную русскую действительность. В частности он сказал, что «конец света уже идет полным ходом, только медленно». Поколение современных литературных мастеров, которым сейчас по 30-40 лет, находится в состоянии постоянного конца света. И это не может не сказываться на словах. Когда у такого автора спрашивают, почему ты пишешь так сухо, вряд ли он станет рассказывать цветастые истории о том, как служил в горячей точке, пытался выжить в годы разрухи, наши любимые 1990-ые, пил, снова пил и продавал валенки на Арбате. Какова жизнь, таковы и слова о ней. Это и есть – идеал «нового реализма». Идеальное сочетание жизни и искусства. Сие полноценное творчество требует и полноценной отдачи его. Нет, не коллегам по перу, которых уже ничем не проймешь, которым сие не нужно. Свое есть. Отдавать нужно тем, чей опыт не так богат, чей язык «цветист и метафоричен», чья жизнь скучна, чья жизнь обыкновенна. Наверное, любители изящной словесности, начнут говорить о смысле, коего нет в такой литературе, не воспитывающей, не приподнимающей над бытом, не воспламеняющей и так далее. Справедливо, но как же тот факт, что и самые умные из нас иногда смотрят, не видя, слушают, не слыша? Читая произведения «нового реализма» стоит не видеть, но видеть, не слышать, но слышать. Неоднозначность невидимого и неслышанного – вот что важно. Не то что ты увидишь или услышишь сделает тебя, но то, чего нет и не может быть в сухом пересказе событий. Именно это и учит человека думать, именно это и поднимает читателя над собой. Без жизни нет фотографии этой жизни. Главное – не только не переигрывать, но и не играть вовсе. Разве это так трудно – не врать?Я действительно хочу создать такой журнал, транслирующий и открывающий мир миру, жизнь жизни, горящий желание сказать и сделать, вопиющий к читателю, желающий его. Возможно, литература возрождается. Возможно, это уже не новость. Критики, согласные со мной во взгляде на литературу, писали о «новом реализме» не раз (почитать хотя бы Андрея Рудалева или Дмитрия Колесникова). Но я хочу идти дальше – на улицу, к живым людям, спешащих на работу, выгуливающих собак, на вокзалы, к бомжам, в магазины и на рынки, к полумаргинальным продавцам. Ко всем глупым и обыкновенным людям, которые будут чувствовать себя неловко или наоборот слишком ловко, отворачивать или громко ржать. Я хочу видеть, как слово отражается или впитывается в этих людей. Я хочу действия.Я хочу правдивой социолитературы, находящей отклик, и этим откликом провоцирующей и создающей себя.Регина Соболева.