Керамика Пабло Пикассо

 Появление керамики среди работ Пикассо стало знаком демократических настроений, свойственных атмосфере как общества, так и искусства Европы первых послевоенных лет. Ведь искусство гончара — самое древнее, наиболее демократичное в своей обращенности к человеку, к его повседневным потребностям и в то же время многозначное по ритуальной символичности. Внутренней посылкой художника к работе с керамикой было желание сообщить банальному утилитарному предмету качества высокого искусства, уникальность шедевра, не лишая вместе с тем предмет простоты и человечности, присущей любой вещи. Пикассо задумывает возродить ее в истинном значении — отразить гармоничные связи человека с миром,

Пикассо приходит в керамику уже будучи не просто живописцем, скульптором, графиком.

Путь к современному образу

Во многих своих произведениях начиная с 1910 года он выходит за тесные границы определенного вида искусства, вводя цвет в бронзовую скульптуру, обрывки тканей и газет — в живопись, работая в новом жанре контррельефа.

Новый материал, в котором сочетаются условности языка разных видов искусства, открыл перед Пикассо возможность, используя широкий спектр своего дарования, уподобить утилитарный предмет художественному произведению, обладающему образной уникальностью, подобно тому как это было присуще древнему гончарному искусству.

Главной темой керамических работ Пикассо становится античность. Искать корни своего вдохновения в античном греческом искусстве подсказывает Пикассо место, где он живет. Небольшой живописный городок на самом берегу Средиземного моря — Антибы, в основании которого лежит античный греческий Антиполис. Исторические воспоминания, пейзаж, сохранивший до наших дней гармонию воздуха, воды, земли и солнца, обращают человека к античности. Да и само древнее ремесло гончара, породившее предмет-вещь, уходит корнями в античность. Обращаясь к нему, художник прикоснулся к древней традиции. Но что такое традиция?

В керамике, в прикладном искусстве традиция обычно понимается как следование образцам, как повторение утилитарной формы и воспроизведение определенных мотивов и формальных приемов. Или как стилизация, всегда предполагающая некую условность языка.

Следование канону, чаще копирование, имитация оригинальных произведений Древнего Египта, Древней Греции или ренессансной Италии на протяжении столетий, с утерей их первоначального смысла, а значит и образа, свело уже к середине прошлого века продукцию традиционных керамических производств этих и других стран до уровня сувенирной промышленности, а само произведение до вещицы на память, всего лишь знака местности.

В работы Пикассо традиция вошла не только по сходству свойств и приемов, а как тема, как дух, как ассоциация, то есть по глубинному сходству мировосприятий. Многочисленные кувшины Пикассо с чуть удлиненным изгибом тулова, с узким перехватом горла вызывают в памяти греческие ойнохои; красный или белый черепок вазы с легким силуэтным рисунком подобен красно- или белофонной керамике классической Греции. В женских лицах, глядящих на нас с кувшинов чуть раскосыми глазами, мы узнаем лица нимф, в бородачах, увенчанных цветочными гирляндами,— фавнов, превращающихся на наших глазах в кувшины, вазы, как когда-то превращались они в тростник, лавр, цветы. Если в древности они одушевляли мир природы, теперь в керамике Пикассо эти образы одухотворяют произведения искусства.

Взаимопревращения, метаморфозы — ими полна греческая мифология. И не только она: греческие гончары любили придать вазе форму головы с широко раскрытыми глазами. Предмет становится не рукотворным, но живым, подобным органической природе.

Как древнюю традицию, как средство пластического языка, созвучное образному мышлению древних мастеров, Пикассо в своих керамических произведениях особенно выразительно использует метаморфозу. И не только в «античных» работах. Метаморфоза позволяет Пикассо выйти за пределы одной темы, сплавляет воедино несколько ассоциаций, имеющих разные адреса. Его керамические произведения одушевлены, многолики, как некогда его же сюита Воллара или даже «Герника». Так, сосуд круглой формы, на всей поверхности которого размещено изображение бегущего быка, как бы отсылает нас к миру о Минотавре, Те-зее, Ариадне. Но это же изображение головы быка рождает в нашей памяти образ мрачного трагического героя корриды — Торро. Тема корриды — кровная тема Пикассо-испанца сплавляется (а не просто соседствует) в этом произведении с античным мифом о Минотавре. Превращение охватывает весь образ — мощный объем вазы преображается в круп разъяренного быка, изображение которого как бы захватывает, заглатывает вазу, замещая ее собою. Любовь к экспромту, непринужденное отношение к форме при точной найденности детали, пропорций — всё это свойства дара Пикассо, близкие мастерам крито-микенской и испанской керамики.

Чувство пластической формы, родственной органической природе, отсутствие канона отдаленно роднит произведения мастера с керамикой крито-микенского мира. Критские вазы с узким горлом, подобные птицам и цветам, фляги, напоминающие гладкую гальку, затканы сплошным цветочным узором или захвачены лапами осьминога. Они открывают нам цивилизацию, связанную с морем. Тема Средиземного моря — моря среди земель — также приходит в работы Пикассо, и не только опираясь на ассоциации, связанные с искусством Эгейского моря, античной Греции или другими культурами. Это — само море, пасторальные сцены, которые происходят на берегу, это и глаза девушки, словно устремленные вдаль, куда-то за морской горизонт. Это и бесконечная череда морских натюрмортов с диковинными рыбами, ракушками — дарами моря, написанными и вылепленными на блюдах. Последние представляют собой интерпретированную на современный лад французскую традицию прикладного искусства XVI века, вызывая в памяти виртуозные работы Бернара Палисси. Так мы видим, как широкий мир традиций — и не только гончарного искусства Средиземноморья, но и наследие более далекого — Древней Америки и хеттов, так же как и «вольные темы» — морские мотивы, ‘художник и модель», свободно уживаются в керамических произведениях Пикассо. В результате метаморфозы они все время меняют выражение лица, будучи по своей глубинной сущности многолики.

Метаморфоза — перв искусства Пабло Пикассо, не только его керамики. Она образно пластическое средство, переводящее на язык форм свойства ассоциативного мышления Пикассо. Примером особенно изысканного соединения условностей разных видов искусств является его памятник Аполлинеру из тонкой металлической проволоки — графическое изображение параллелепипеда, переведенное в реальный объем. Пикассо всегда было свойственно желание испытывать выразительность того или иного композиционно-пространственного решения в разных материалах. Он любил условность одного вида искусства превращать в условность другого искусства. Ассоциативность мышления позволяло Пикассо обращаться к традициям, не следовать  одной из них некоего образца, а собирать, сплавлять все богатство наследния искусства разных цивилизаций в одно произведение. И чем больше источников вбирает в себя произведение Пикассо, тем насыщеннее образ многослойным глубинным смыслом, сродни древнему магическому. В древности искусство гончара как искусство мага превращало рыхлую глину через освящение огнем в прочный, сохраняющийся многие века сосуд-вместилище не только воды, вина, зерна, масла — всего, в чем нуждался человек, но и его самого. Ведь часто керамические сосуды-вазы служили урной для пепла, праха, то есть прошедших через огонь останков умершего человека. Керамические работы Пикассо — его кувшины, вазы— заключают в себе не плоть-прах человеческий, а его дух.

Совокупность традиций стала знаком планетарности мышления человека XX века. Открытость миру, способность вобрать в себя все накопленное человечеством за многие века вообще присуще творчеству Пикассо. Его живописные работы разных лет мы называем то энгровскими, то классическими, обращенными к образам античной Греции. Соприкосновение с традицией мы чувствуем везде, даже в таком кубистическом полотне, как «Авиньонские девицы», год появления которых — 1907 справедливо считается датой рождения искусства XX века. Полностью порывая с традицией старой европейской живописи, Пикассо средствами нового образно-пластического языка пророчески утверждает в этом произведении картину нового мира. Вздыбленные, мятущиеся, отторгающиеся друг от друга, равно заряженные агрессией, обнаженные женские фигуры, объемы которых лишь схематически намечены, более не изображают живую плоть. Конусы, из которых набраны фигуры, прочерченные по напряженным линиям сухожилий и мышц, тем более не передают характера и психологии героинь — обитательниц борделя. Но они излучают невероятную энергию, напряжение. Их агрессивность — символ дисгармонии человека XX столетия. В «Авиньонских девицах» художник более не изображает мир, а выражает его духовную суть.

Справедливо видеть в этом «первом» полотне XX века связь с новой для Европы традицией негритянского искусства, скульптурой Конго и Бенина. Его пластические ритмы сопоставимы с ритмами там-тама, джаза. Несомненно, речь идет не о заимствованиях — они отвергаются последними исследованиями,— но об определенном сходстве отношения к изображаемому предмету.

Вместе с кубистическими полотнами Пикассо в европейское искусство XX века вошла новая — негритянская художественная традиция. Но не как мотив-цитата в произведениях Поля Гогена, показавшего европейскому миру чужую цивилизацию — Полинезию со всеми ароматами тропических пряностей. Пабло Пикассо воспользовался чужой традицией как средством самопознания. Синтетическое ее восприятие дало возможность художнику острее выразить и понять сущность явлений своего времени.

Введя в искусство ассоциативное мышление, Пикассо определил не только понимание традиции в XX веке, но и заложил основы современного художественного видения. Ассоциация как средство отображения мира придет не только в искусство кубистов, футуристов, станет программной в полотнах сюрреалистов, таких разных, как Макс Эрнст и Сальвадор Дали да и сам Пабло Пикассо. Она живет в искусстве абстракционистов, собирает в образ эпохи НТР коллажи Раушенберга; ассоциация как особая форма переживания пространства ведет нас по лабиринтам архитектуры постмодерна.

Примечание

Ассоциация — связь между элементами психики, благодаря которой появление одного элемента в определенных условиях вызывает другие, с ним связанные. А. отражает реальные связи предметов и явлений. Философский словарь. Изд. V. М., 1987.

Ассоциативная память ЦВМ — запоминающее устройство, в котором поиск (запись) информации производится не по конкретному адресу ячейки памяти, а по заданному сочетанию признаков, искомой информации (по ассоциации). Советский энциклопедический словарь. М., 1981. Метаморфоза — превращение, преобразование чего-либо. Советский энциклопедический словарь. М.. 1981.