ПАМЯТНИКИ ПОД УГРОЗОЙ

Но из века в век, удовлетворяя свои новые потребности, человек строит заново. Он использует древние камни, размалывает мрамор, чтобы приготовить известь; он сносит то, что кажется ему бесполезным, и вновь строит на старых фундаментах. Если город теряет свое прежнее значение — либо в силу перемен в политическом устройстве общества, либо по капризу монарха, либо в связи с опустошением, вызванным войной или эпидемией, — он обрекается на забвение, и никому уже нет дела до того, кем он был основан, какова его история; разве что случайные пришельцы обоснуются на его развалинах... Так было на протяжении тысячелетий.

Но некоторые строения, некоторые почитаемые места, например храмы и гробницы вождей, воздвигались с расчетом «на вечность», и последующие поколения заботились о них; отдельные сооружения, например укрепления, могли сохраняться в течение веков, не утрачивая своей полезности. К тому же человек инстинктивно стремился строить если и не на века, то хотя бы для своих ближайших потомков. Сознавая краткость собственной жизни,
человек рассчитывал увековечить себя в своих творениях. Общество ценой огромных усилий и затрат воздвигало дворец для царствующей династии, ратушу, рынок, театр или арену для игр. С течением времени случалось так, что новая религия приспосабливала к новым потребностям храмы своей предшественницы, во владениях свергнутого царя утверждалась республика. Но когда слабела вера, забывались герои или царь переносил свою резиденцию, общественные здания приходили в упадок.

Кроме того, на судьбе этих сооружений, которые в глазах противников существующей власти всегда связывались с ней, гибельно сказывались войны и перевороты. С незапамятных времен противники какой-либо религии разоряли принадлежавшие ей храмы, восставшие обрушивали свою ярость на все, что прославляло правящие круги, захватчики стремились уничтожить любой след былого величия побежденного народа. Смены династии или режима, даже изменения вкуса было достаточно для того, чтобы обречь замечательные сооружения на запустение и даже разрушение. А восстановительные работы или пристройки осуществлялись, как правило, в стиле новой эпохи.

В большинстве случаев восстановление зданий, ценных иногда самой своей древностью, заключалось просто-напросто в перестройке, причем в новых формах. Это говорило о том, что архитекторы не слишком интересовались сооружениями своих предшественников. Только относительно недавно древние сооружения получили в Европе признание как дошедшие до нас следы славного исторического прошлого.

Вначале интерес к ним был всего лишь одним из проявлений духа любознательности, столь свойственного эпохе Возрождения. Эта любознательность с одинаковой энергией проявлялась как в исследовании неизведанных земель и океанов, так и в изучении глубин истории, открывая за недавним прошлым более волнующие проявления гения Греции и величия Рима, от которых остались замечательные свидетельства. Ими восторженно восхищались гуманисты, назвавшие их «памятниками» в том смысле, в каком мы понимаем это сейчас.

Но если литературные памятники — пергаменты и папирусы— были переписаны и размножены, а античные статуи извлечены из груд обломков и выставлены в дворцах и парках, то многие архитектурные памятники, даже наиболее прославленные, служившие архитекторам образцом для подражания, использовались в качестве карьера. В тс же время в силу неизбежной переоценки ценностей Европа, искавшая свой идеал в античном мире, отвернулась от средневековья. Произведения этой эпохи не встречали понимания и часто беспощадно уничтожались.

И только в XVIII веке Европа наконец вновь открыла свое средневековое прошлое и, следуя советам просвещенных умов, научилась интересоваться произведениями всех цивилизаций, памятниками всех стран, всех народов и всех времен.

Этот интерес явился толчком и к зарождению научной археологии, которая возникла именно в то время. Благодаря ей на смену «охоте за кладами» предшествующих веков пришло изучение древнего мира. Замечательные раскопки Помпеи и Геркуланума, а затем исследования «мертвых» городов в пустынях и джунглях позволили воскресить исчезнувшие цивилизации. Руины обретали смысл; замки, древние жилища, церкви и монастыри приобрели новое значение.
Сегодня нас интересует все, что говорит нам о том, как человек овладевал землей; история этого запечатлена в материальных памятниках, отражающих духовные устремления или социальные концепции далеких времен, запечатлена и в зданиях и в сооружениях, предназначенных для удовлетворения потребностей повседневной жизни.

Крепостные стены, ворота, акведуки и каналы, мосты и дороги, следы исчезнувших ремесел (свидетельство того, как человеческий гений использовал силы природы) — иными словами, все памятники, несущие на себе отпечаток человеческой мысли, все, что указывает на победу человека над природой, все это достойно нашего интереса.

Даже в зданиях утилитарного назначения мы видим обычно стремление к изяществу при решении практических вопросов. К этому следует добавить чистоту пропорций, ритм, игру линий и красок, масштаб, отвечающий масштабу участка и гармонирующий с окружающей природой; все это оказывает устойчивое воздействие, являясь источником удовлетворения как для строителя, так и для зрителя. Это удовлетворение ощущается и теперь, спустя века, даже если мы не знакомы с историей эпохи или не обладаем знанием для понимания художественного языка того времени, потому что красота обращается к самым сокровенным глубинам нашего существа.

Но, научившись отдавать должное этим сокровищам, которыми так долго пренебрегали, мы научились и судить об их хрупкости, о тех серьезных опасностях, которые им угрожают. Чрезмерно сухой или влажный климат, жара и мороз, песок и ветер, растительность и различные паразиты и, наконец, загрязнение атмосферы — все это медленно разрушает древнюю постройку, если только она не становится предметом постоянных забот. Но и излишние заботы, и чрезмерное обновление также могут повредить памятнику, как и неразумное изменение окружающей обстановки.

Человек — самый опасный враг своих творений. Тут имеются в виду не только завоеватели, вандалы, иконоборцы; даже архитектор, инженер, строитель может стать врагом памятников, если будет исходить только из потребностей сегодняшнего дня, из задач данного момента, если не сумеет трезво оценить и учесть бурный динамизм своей эпохи — требования предпринимательства, стремительность роста городов, стихийность возникновения пригородов и промышленных районов... Пример строительства крупных плотин, в результате которого могут быть затоплены культурные ценности, как находящиеся на поверхности, так и погребенные еще в земле, ставит во всем объеме и со всей серьезностью проблему правильного подхода как к наследию прошлого, так и к требованиям будущего.

Здесь во что бы то ни стало нужно уметь находить разумный компромисс. Меры по сохранению памятников Нубии, предпринятые по инициативе ЮНЕСКО, доказывают нам, что это осуществимо даже в международном маоштабе. И именно в международном масштабе необходимо обеспечивать охрану памятников от опасности массового разрушения, так как предварительным условием их сохранения, естественно, является сохранение мира во всем мире — ведь никакой памятник прошлого не может противостоять современному оружию.
Обширные реставрационные работы, осуществленные в последние десятилетия, позволяют сделать еще один вывод: в настоящее время мы располагаем необходимыми техническими средствами для сохранения, ремонта, реставрации и даже, в случае необходимости, для перемещения любого памятника. Кроме того, во многих странах памятники находятся под охраной закона: там существуют и специальные органы, проводящие работу в этой области. Следовательно, в нашем распоряжении имеется все для сохранения результатов археологических раскопок и памятников всякого рода. Но не превратится ли в результате этого большая часть мира в гигантский музей? Даже наиболее убежденные сторонники сохранения памятников не смеют мечтать об этом; они согласны с тем, что поступательное движение технического прогресса необратимо и в некоторых случаях это заставит нас пожертвовать сооружениями, связанными с устарелыми формами жизни и трудовой деятельности. Опыт показывает также, что именно динамизму эпохи неизменно принадлежит последнее слово. Требуются огромные усилия, чтобы сохранить даже ограниченное число памятников.

Но наличие продуманного и последовательно применяемого законодательства, совершенного технического оснащения и соответствующих финансовых средств — это еще не все. Сохранение памятников будет обеспечено только тогда, когда все люди осознают ценность того или иного памятника, поймут, что его гибель представляет собой невозместимую утрату, и объединят свои усилия для его сохранения.

Поэтому нужно знакомить людей с памятниками, разъяснять их ценность, умножая число их друзей как внутри страны, так и за ее пределами. Мы можем сделать это сегодня благодаря нашим замечательным средствам информации. Силуэт храма, затерянного в глубине пустыни, быстро станет близким читателю журнала, кинозрителю, школьнику. Туристы, узнав о памятнике, захотят посмотреть его и найдут предлог побывать даже в таких местах, которые лежат в стороне от их маршрута,
Если судьба памятника вверена деятельной организации, то интерес к нему выйдет за рамки узкого круга специалистов; множество людей даже в отдаленных странах узнает о нем, полюбит его.

Поэтому можно надеяться, что такой подход, если он получит широкое распространение, разовьет у всех народов чувство коллективной ответственности за судьбу памятников. Выступив инициатором Международной кампании по охране памятников, ЮНЕСКО стремится укрепить это чувство в сознании людей, способствовать сохранению культурного наследия человечества и сделать это наследие еще более притягательным, вовлекая памятники прошедших эпох в повседневную жизнь народов.

Часто кажется, что некоторые сооружения, особенно те, которые утратили свое практическое назначение, мешают обновлению городов, развитию транспорта, являются тяжкой экономической обузой. Если же памятник сохранил свое первоначальное назначение — религиозное, политическое или социальное, — необходимо, чтобы он выполнял свои функции; в противном случае нужно найти памятнику другое применение и придать ему новые функции.

Чтобы памятник мог выжить, он должен тем или иным образом войти в сферу окружающей его жизни, помогать формировать вкус молодежи, служить наглядным пособием по истории, быть символом, эмблемой города или местности, характерной приметой городского района. Он может служить опорной точкой в планах градостроительства, основанием для сохранения или создания зеленых массивов, зон отдыха в наших оживленных городах; его созерцание доставит нашему беспокойному поколению радостные мгновения.

К счастью, большинство государств, как правило, учитывает значение деятельности по охране памятников для развития туризма; граждане в целом также не всегда равнодушны к эстетической, культурной и практической пользе, которая вытекает из этой деятельности.

Тем не менее разумное использование памятников будет невозможно до тех пор, пока соответствующие власти, градостроители, архитекторы и, наконец, владельцы зданий и участков земли не признают, что отдельные недостатки и неудобства, с которыми связано сохранение памятника, ничто в сравнении с той непреходящей ценностью, которую он представляет для человечества в силу своей красоты и познавательного значения.
Итак, вопрос жизни или смерти памятников имеет для нас значительный и весьма конкретный смысл. Либо мы, решая за будущие поколения, позволим исчезнуть значительной части памятников прошлых цивилизаций и этим лишим наших потомков возможности ознакомиться с произведениями, завещанными нам прошлым, принеся их в жертву суетности нового мира. Либо мы примем принцип всеобщей солидарности, — солидарности всех народов и поколений, и с этим новым сознанием выполним нашу подлинную историческую роль, зная, что сегодня нет надобности разрушать в целях созидания, что уважение к наследию прошлого есть необходимый элемент самых смелых планов будущего и что существуют средства помочь современному человеку приобщиться к великим творениям своих предков.

Приняв эту вторую точку зрения, мы, несомненно, создадим большие возможности для построения более гуманной цивилизации, в которой познание прошлого обретет место рядом с открытиями, указывающими пути улучшения будущего.