Иероглифы острова пасхи

 Но до сих пор не удается убедительно объяснить, каким образом возникла и развилась на острове Пасхи письменность, впервые обнаруженная около 1860 года при следующих обстоятельствах: недавно обращенные в христианство жители острова послали таитянскому епископу Жоссену длинный шнур, сплетенный из их волос и намотанный на старую дощечку.

Случайно бросив взгляд на это импровизированное веретено, Жоссен с удивлением обнаружил, что дощечка испещрена мелкими знаками одинаковой высоты, весьма искусно размещенными в прямых строчках. Эти знаки напомнили ему египетские иероглифы, и он написал миссионерам острова Пасхи, чтобы они собрали такие таблички и попробовали расшифровать их.

Видя, что миссионеры заинтересовались этими знаками, один островитянин принес большую, хорошо сохранившуюся табличку. После этого было обнаружено много других, и всего удалось собрать 24 таблички; одна из них представляет собой большой деревянный жезл, на поверхности которого нанесены сотни знаков.

В ту пору, когда эти таблички были обнаружены впервые, вероятно, можно было отыскать и ключ к их тайнам, поскольку на острове еще жили последние представители касты местных жрецов. Ведь древняя цивилизация острова Пасхи погибла сравнительно недавно, и сто лет назад еще живы были «мудрецы», которые могли объяснить, если бы их спросили, смысл этих странных знаков.

К несчастью, миссионеры оказались весьма неопытными исследователями. Они быстро утратили интерес к табличкам, так как сочли обманщиками тех островитян, которых опрашивали: вместо того, чтобы читать таблички, эти островитяне принимались петь их.

Более проницательным оказался епископ Жоссен. Он обнаружил на Таити уроженца острова Пасхи некоего Меторо, который был посвящен в тайну табличек.

Когда епископ дал этому Меторо дощечку с надписью, тот сразу же стал напевать ее текст. Он «читал» табличку справа налево, не переворачивая дощечку, хотя в любой строке знаки располагались вверх ногами, относительно предыдущей и после-
дующей строки. Жоссен записал текст со слов Меторо, и эта запись затем была опубликована. Если каждую фразу в ней сопоставить с соответствующими знаками, то окажется, что текст, принятый Жоссеном за связный, на самом деле представляет лишь разорванную цепь кратких описаний тех символов, которые видел перед собой «переводчик»; это были отдельные слова и фразы, вызванные желанием истолковать эти символы. В напевах Меторо отсутствовали логическая связь и смысл.

В конце концов епископ Жоссен отказался от дальнейших попыток разгадать эту тайну, хотя, действуя иным методом, он мог бы достичь своей цели. Предпринимались и другие попытки получить у островитян информацию, с помощью которой можно было бы расшифровать таинственные знаки.

В 1886 году кассир-американец У. Томсон посетил на острове Пасхи одного островитянина — старожила Уре-Ваеико, прошедшего в молодости курс обучения в школе «тонгата рон-го-ронго», готовившей певцов, или бардов, которых учили читать древние таблички. Уре-Ваеико согласился прочесть фотокопии надписей на некоторых табличках. Читал он их от начала до конца без остановок, но, как было отмечено, не обращая внимания на число знаков в строчках. Больше того, в процессе чтения он даже не заметил, как ему тайком подменили фотографии. Он продолжал напевать мотивы древних легенд до тех пор, пока его прямо не уличили в обмане.

Вину, однако, за все упущенные возможности несут не островитяне, действовавшие из самых лучших побуждений, а первые исследователи, упустившие из виду, что могут существовать системы письма, не сходные с их собственными, и требовавшие, чтобы им во что бы то ни стало «прочли» таблички.

Когда я в 1934—1935 годах побывал на острове Пасхи, я не раз пытался обнаружить у моих информаторов-островитян любые, пусть даже ненадежные и незначительные, указания, которые могли бы направить меня на верный путь. Попытки эти оказались безуспешными. Островитяне заверяли меня, что таблички подсказывают «читающему» ту или иную песню.

Я пришел к выводу, что таблички — не что иное, как мнемонические пиктограммы, применявшиеся для пересказа генеалогических преданий и пения священных гимнов — основы полинезийских литургий.

Удивительные «иероглифы», обнаруженные на острове Пасхи, начертаны обычно на деревянных табличках или других деревянных предметах вроде этой рыбы. Они изображают стилизованные формы человеческого тела, рыб, растений, моллюсков, обрядовых предметов, а иногда и геометрические фигуры. Жители острова Пасхи теперь уже не могут читать это древнее письмо или систему знаков. Не могут расшифровать их и ученые.

3  января 1872 года французский фрегат «Флори бросил якорь в заливе Кука на острове Пасхи. Среди людей, сошедших на берег, был двадцатидвухлетний гардемарин по имени Жюльен Вио. Позднее он прославился своими романами из жизни экзотических стран, которые опубликовал под псевдонимом Пьер Лоти. «Флор» зашел на остров Пасхи с единственной целью вывезти во Францию голову одной из огромных каменных статуи (теперь голова находится в Музее человека в Париже). Отличному рисовальщику, Лоти было поручено сделать серию зарисовок этих статуй. Кроме того, он рисовал обитателей острова, их жилища, оружие и утварь. Он сделал также серию зарисовок образцов татуировки, представляющих в некоторых случаях подлинные произведения искусства. Лоти зарисовал два типа статуй, найденных на острове Пасхи: бюсты, стоящие на склонах кратера вулкана Рано-Рараку, и статуи с удлиненным туловищем (аху), воздвигавшиеся на местах, где совершались сожжения умерших. Эти статуи тянутся вдоль всего побережья почти непрерывной цепью. Считалось, что в результате жестокой войны между племенами после 1838 года не осталось ни одной неразрушенной статуи, однако рисунки Лоти свидетельствуют о том, что некоторые аху сохранились вплоть до 1872 года. К одному из рисунков он сделал такую подпись:    «Остров Пасхи, 7 января

1872 года, около 5 часов дня; обитатели острова наблюдают мой приезд». На рисунке различима татуировка туземцев, изображена танцевальная палочка с головой двуликого бога и различные прически — пучок или помпон, диадемы из петушиных перьев. На рисунке видны черепа давно умерших туземцев, разбросанные по всему острову, недаром прозванному «гигантским оссуарием». Лоти изобразил также пять статуй, установленных на огромной погребальной платформе в виде четырехступенчатой террасы. Голову каждой статуи украшает тюрбан из красного туфа.

к этому выводу еще и потому, что сам видел на Маркизских островах (вероятно, прародине жителей Пасхи), как поют свои литургические «поэмы» исполнители песен, или барды. Они не расстаются с маленькими лубяными мешочками, с которых свешиваются тонкие узловатые шнуры; возможно, каждому знаку табличек соответствовала определенная сентенция, а целая строка отвечала полному стиху.

Такова гипотеза, к которой я склонялся, и мое мнение разделяли некоторые антропологи. Но мое убеждение основательно поколебало письмо немецкого антрополога д-ра Т.-С. Бартеля, полагающего, что система обитателей острова Пасхи много сложнее обычного пиктографического письма. По его мнению, это подлинная письменность — частично идеографическая, частично фонетическая, причем в ней используются «ребусы», подобные символам письменности майя и жителей Мексики. Он считает, что система письма острова Пасхи складывается из символов, которыми обозначается общий смысл фразы путем применения ключевых слов.

Венгерский лингвист Г. Хевеши отметил некоторое сходство знаков письменности острова Пасхи и нерасшифрованной письменности цивилизации Мохенджо-Даро — Хараппы,
существовавшей уже шесть тысяч лет назад. Австрийский ученый профессор Р. Хейне-Гельдерн считает это сходство весьма сомнительным и указывает, что в системах письменности острова Пасхи и Мохенджо-Даро куда больше символов отличающихся, чем подобных. В результате археологических изысканий он пришел к выводу, что полинезийские цивилизации зародились на территории Китая, где и следует искать корни письменности острова Пасхи.

Сравнив знаки письменности Мохенджо-Даро и острова Пасхи со знаками на китайских гадальных костях и раковинах, датируемых II тысячелетием до нашей эры, Хейне-Гельдерн установил, что для всех трех систем характерны некоторые общие знаки, и высказал мнение, что письмо острова Пасхи занесено в Тихий океан выходцами из южного Китая, которым была известна система письменности, зародившаяся, возможно, в Центральной Азии или в Иране.

Он сравнил также письменность острова Пасхи с пиктографическим письмом индейцев куна в Панаме. Известный археолог доктор Р. Ку-нигвальд обратил внимание на сходство знаков письма острова Пасхи и некоторых рисованных символов на тканях, обнаруженных в Индонезии. Аргентинский ученый Хосе Ибельони
сравнивал письмо острова Пасхи с системой знаков, найденной на Цейлоне, и с письменностью племен лоло в Южном Китае.

Мне думается, что легче всего выявить любопытные общие черты в письменностях пиктографического типа. Но уже сама эта легкость заставляет с осторожностью относиться к подобным сопоставлениям. И какова бы ни была природа знаков на табличках острова Пасхи, я полагаю, что создатели этого письма находили свои модели в естественной обстановке и в культурной среде своего острова.

Мне представляется, что все признаки свидетельствуют об изобретении этой письменности именно на острове Пасхи, возможно на основе какой-то мнемонической системы, которую предки нынешних обитателей острова вывезли со своей родины.

Если действительно будет доказано, что эти символы являются иероглифами и их можно читать, жители острова Пасхи, уже и так удивившие мир своими произведениями искусства и колоссальными размерами памятников, приобретут заслуженную славу обладателей таких дарований, которые позволили им внести значительный вклад в развитие мировой цивилизации.