Неведомые сокровища искусства Гималаев

Выдающегося индийского мыслителя Свами Вивекананду в бытность его в США как-то спросили: обусловил ли жаркий климат Индии развитие форм ее духовного и религиозного наследия? Вивекананда ответил, что высочайшие духовные устремления Индии выявлены не столько в ее тропиках, сколько в «обители снегов» — Гималаях, в созерцаниях живших там аскетов.

Одним из таких святых, наиболее чтимых в Гималаях, был индийский мудрец Падма-самбхава (750—800 годы нашей эры). Едва ли найдется в горах буддийский монастырь, в котором не было бы изображения этого «сиддхи» — гуру (наставника) тантризма.

Как говорят предания, именно в Ривалсаре (в горах Пенджаба) Падма-самбхава, выходец из Уддияна (долина Сват в Кашмире), популярно истолковал мистические положения философии и иконографии тантризма. Так он стал живым символом духа своего времени, когда обряды и художественные формы буддизма и индуизма практически утратили былые различия.

Согласно легендам, Падма-самбхава несколько раз совершал путешествия между Тибетом и Кашмиром, проходя через Ривалсар; путь этот был нелегким и занимал три-четыре месяца. Точные маршруты пути неизвестны, но в этих местах уже давно существовали пешеходные тропы — еще со времен посольства в Индию Тхонми-самбхоты, министра тибетского правителя Сонгцэн-гампо (умер в 650 году нашей эры). Тхонми-самб-хота побывал в Кашмире, где познакомился с санскритской письменностью, и привез в Тибет некоторые образцы кашмирского искусства.

С этого времени стал известен путь из крупного центра буддизма Джалландхара к священной горе Кайласа и озеру Манасаровар, проходивший вдоль течения реки Сатледж. Эта великая река, истоки которой лежат за пределами Индии, прежде чем выйти на Индийскую равнину, прокладывает свой путь в горах на протяжении почти 800 километров. Хорошо были известны буддийским паломникам и пути в Кашмир, который со времен императора Ашоки (273—232 годы до нашей эры) стал главным центром распространения буддийского вероучения.

Это трудные горные тропы, зигзагами поднимающиеся к высоким заснеженным перевалам, столь же красивым и величественным, сколь и недоступным. За время 35 своих экспедиций по горным цепям от Кашмира на западе до Бутана на востоке мне не раз приходилось в западных Гималаях ходить этими древними путями.

К этому времени я уже обошел весь живописный Непал, почерпнув в этих путешествиях много полезного, ибо в долине Катманду буквально на каждом шагу встречаешь изумительные памятники искусства. Но я не мог в полной мере осознать все значение окружающей среды для гималайского искусства до тех пор, пока своими глазами не увидел эти внушающие трепет вершины западных Гималаев.

Так, например, преодолев трудный перевал Рохтанг на высоте 4100 метров, откуда берет свое начало река Биас, я внезапно увидел перед собой множество снежных вершин: словно волны океана, уходили они к самому горизонту. Зеленое великолепие сосновых и лиственных лесов предгорья Сивалик исчезло, и под лентой сверкающих ледников открылись глубокие долины у подножия коричневых скал, совершенно лишенных растительности. Этот типичный для Ладакха ландшафт представляет собой огромную пустыню, и именно здесь, среди горных цепей, находились буддийские монастыри.

И в буддийской и в индуистской религии монастыри играли очень важную роль. Располагаясь по традиции в уединенных местах, но на основных торговых путях, они неизбежно должны были стать основой религиозной жизни Гималаев, а также центрами искусства, образования и культуры.

Монастыри и храмы в Гималаях необыкновенной красоты, создавались обычно там, где караваны пересекали обширные высокогорные долины, образованные двумя великими реками — Индом и Брахмапутрой, к которым на западе и на востоке примыкают долины рек Сатледж, Ганг, Джамна, Кали, Бхагмати, Тиста, Сан-кош и других, пересекающих горные хребты в общем направлении с севера на юг.

Вот почему в этой части земного шара, за исключением нескольких районов западных Гималаев, почти невозможно путешествовать по прямой с запада на восток или с востока на запад. Прежде чем предпринять очередное путешествие, мне каждый раз приходилось возвращаться на «базы», то есть в Калькутту (на востоке) или Дели (на западе). Даже чтобы попасть из западного Бутана в восточный, обязательно нужно спуститься на Индийскую равнину, если, конечно, не подготовиться заранее к трудностям путешествия, которое продолжается более месяца.

В таких условиях исторические перемены и художественные веяния достигали этих мест с той же неторопливостью, с какой торговые караваны пересекали глубокие речные долины и извилистыми тропами всходили на перевалы Ладакха, Химачал-Прадеша, Непала, Сиккима и Бутана. Именно караваны и паломники несли культуру Индии в Гималаи, главным образом из буддийских центров Кашмира и Великих монастырей, располагавшихся в бассейне Ганга в Бихаре и Бенгалии.

По мере того как буддизм распространялся за Гималаи, чтобы стать новой религией всей Азии, буддийские паломники проносили образцы буддийского искусства по «шелковым путям» Центральной Азии, достигнув наконец Тибета, откуда началось их медленное проникновение в обратном направлении — в гималайские княжества Бутана и Сиккима, завершившееся к XV—XVI векам. Шестьсот километров были пройдены за тысячелетие. Вообразите, что любовные песни средневекового Прованса достигли Гебридских островов в прошлом году.

Мои путешествия по Бутану и частично по западной части Сиккима были очень трудными, хотя тропы здесь пролегают на значительно
меньшей высоте, чем в западных Гималаях, В этих горных районах, скажем в Бутане, находятся такие монастыри, как, например, Таксанг («Тигровое логово»), прилепившийся к отвесной скале высотой 300 метров.

Добраться до него можно только по узким, вырубленным в скале ступенькам. Наиболее неприятной частью таких утомительных переходов были для меня не напряжение и усталость, а глубокое разочарование, если мне не удавалось обнаружить хоть какие-нибудь заслуживающие внимания произведения искусства или сведения, отвечающие моим целям. Монастырь Таксанг и был как раз неудачей такого рода.

Случалось, однако, получать и полное удовлетворение, когда в самых неожиданных местах обнаруживались подлинные шедевры искусства. Путешествуя, например, по западному Бутану от монастыря Вангдуподранг к знаменитому замку-монастырю Пу-нака, я случайно наткнулся на маленькое, но прелестное святилище Баджо, в котором находились прекрасные образцы первых в Бутане изображений Будды.

Расскажу коротко о посещении монастыря Синон, чтобы дать читателям некоторое представление трудных условиях путешествия в Сиккиме. Между Ганктоком, столицей Сиккима, и монастырем Пемьянг-цзе, где нынешний правитель Сиккима был когда-то ламой, проложена вполне приличная дорога, пригодная для машин. Но уже в пяти километрах от монастыря Пемьянгцзе единственный путь к монастырю Таши-динг (по дороге к монастырю Синон) — это узкая тропинка, идущая вдоль почти отвесной скалы над рекой.

По этой тропинке не могут пройти даже мулы. Мне, моему переводчику и пятерым носильщикам, нагруженным багажом, пришлось идти пешком около пяти километров до места, где накануне была назначена встреча с проводником, который должен был подготовить мулов и все необходимое для дальнейшего восхождения к монастырю Таши-динг, а затем в Синон.

Едва мы вышли в путь, как случилось досадное происшествие: я поскользнулся и упал. Не будь внизу, в трех метрах от тропинки, густого
кустарника, эта статья, вероятно, не была бы написана. Я вынужден был разуться и босиком идти по раскаленным камням весь остаток мучительного пути. Однако в пункте назначения, откуда было уже невозможно возвращаться обратно, мы не нашли обещанных мулов. Наши страдания продолжались. Меня мучили сбитые о камни ноги, и я обмотал их тряпками, чтобы подняться еще на пять километров вверх по крутому склону к монастырю Таши-динг, а в таких местах километр — не маленькое расстояние!

Усталый от крутого подъема, от жары и высоты, я испытал небывалое наслаждение, опустив израненные ноги в большую чашу с горячей соленой водой, которую мне предложил настоятель монастыря. Еще известный китайский буддист-паломник Сюань Цзан, побывавший в Индии в VII веке, в своих знаменитых записках рассказывал об этом гостеприимном обычае монастырских обитателей. Поразительно, но и в XX веке в некоторых частях земного шара этот целительный обычай все еще сохранился.

Работы Рериха Николая Константиновича / Roerich Nicholas

От монастыря Таши-динг до Синона — еще четыре километра крутого подъема. Этот древний монастырь расположен на фоне вечных снегов Канченджунги (8578 метров над уровнем моря); он известен своими прекрасными настенными росписями, пожалуй, лучшими в Сиккиме.

Одна из самых замечательных росписей в монастыре — портрет принцессы  , сводной сестры правителя Чадора Намгьяла (род. в 1686 году). Принцесса организовала против своего брата заговор в духе средневековой Европы — подговорила придворного врача убить его, вскрыв вену. Убийцы были настигнуты в одном замечательном монастыре, где я также побывал. Врач был казнен, а Педи Вангмо — задушена шелковым шарфом.

Однако сюжеты из светской жизни, подобные портрету принцессы, встречаются в этих живописных работах крайне редко. Искусство Гималаев — в основном искусство религиозное, и со времен «культуры долины Инда» (III тысячелетие до нашей эры) вплоть до наших дней почти целиком посвящалось изображению божеств.

В пантеоне индуизма много богов, и каждый из них имеет несколько воплощений. Этот огромный пантеон был упорядочен и систематизирован в древних священных текстах, главным образом в период Гуп-тов (IV—VI века нашей эры). Каждое воплощение богов должно было изображаться по-особому: особыми красками, со специфическими атрибутами, в соответствии с детально разработанными правилами.

Три главных божества индуизма (их называют индуистской троицей) — это Брахма, Шива и Вишну. Однако в искусстве Гималаев наибольшей популярностью пользовались Шива и Вишну.

Изображение из храма Шивы

Почитание Шивы, бога-созидателя, было особенно распространено в горных районах. В некоторых своих воплощениях, особенно устрашающих, он часто выступает и как бог-охранитель, спасающий людей от врагов и стихийных бедствий.

С другой стороны, большинство из десяти воплощений Вишну — мирные и радостные. Иногда это получело-век-полуживотное, но самое излюбленное простыми людьми его воплощение — Кришна, юноша-пастух, играющий на флейте. Его любовь к пастушке Радхе — одна из самых популярных тем живописи.

Буддизм также был источником вдохновения и стимулом искусства Гималаев. Но форма буддизма, принесенная в эти горы примерно в VIII веке Падма-самбхавой, имела лишь отдаленное сходство с тем непритязательным вероучением, которое было создано за тысячу двести лет до этого Буддой — Сиддхартхой Гаутамой.

Изображение Будды 1044-1368 г. Паган

Жители Гималаев получили уже весьма тщательно разработанную форму буддизма, сложившуюся за период длительного существования этой религии в Индии, В начале нашей эры исторический Будда был обожествлен и объявлен вечным, абсолютным и изначальным. Индийский буддизм, кроме того, не только допускал использование идолов, но и заимствовал множество богов из индуизма.

Наиболее популярным в Гималаях стало одно из течений буддизма — ваджраяна. Культ ваджраяны основывался на магических формулах и церемониях; кроме того, во все разраставшийся буддийский пантеон вводились новые персонажи; богиня Тара и «достойные стать Буддой» — бодисатвы. Известная обычно под именем ламаизма, эта ветвь религии учила, что верующие могут «вызывать» огромное число божеств при помощи определенных магических формул.

И в индуизме и в буддизме тантрийского толка большое внимание уделялось дуализму полов. Одной из главных доктрин был культ духовносексуального принципа единства противоположностей. Дхьяна, созерцание как абстрактная мысль, рассматривалось в качестве мужского принципа, который остается инертным до тех пор, пока его не активизует космическая женская энергия (шакти или праджьяна).

К VIII веку, когда буддизм достиг Тибета, ваджраяна была единственной формой буддизма, еще существовавшей в Индии. Центры ее находились в таких известных монастырях, как Наланда и Викрамашила, Из этих монастырей древнее учение Гау-тамы, принявшее форму тантризма, пришло в Гималаи, где существует и поныне, оставаясь фактически государственной религией Сиккима и Бутана.

И в индуизме и в буддизме тантрийского толка большое внимание уделялось дуализму полов. Одной из главных доктрин был культ духовносексуального принципа единства противоположностей. Дхьяна, созерцание как абстрактная мысль, рассматривалось в качестве мужского принципа, который остается инертным до тех пор, пока его не активизует космическая женская энергия (шакти или праджьяна).

К VIII веку, когда буддизм достиг Тибета, ваджраяна была единственной формой буддизма, еще существовавшей в Индии. Центры ее находились в таких известных монастырях, как Наланда и Викрамашила, Из этих монастырей древнее учение Гаутамы, принявшее форму тантризма, пришло в Гималаи, где существует и поныне, оставаясь фактически государственной религией Сиккима и Бутана.

В отдаленных монастырях Гималаев ваджраяна, или тантрийский буддизм, и его искусство претерпевали дальнейшие изменения, главным образом духовного порядка, поскольку местное население верило — и верит до сих пор — в демонов, волшебников и постоянное присутствие злых духов. Это влияние находит отражение в так называемых гоинкхангах — предназначенных для обитателей мира демонов маленьких темных помещениях в уединенном уголке монастыря. Сквозь мрачный сумрак, постоянно царящий здесь, различимы развешанные огромные шкуры, зубы и когти животных, а также останки принесенных жертв или врагов с их оружием и доспехами. Стены комнаты расписаны изображениями демонов, магов, ведьм, свирепых зверей и грифов.

Атмосфера эта типична для Гималаев, ибо население этих гор живет среди мистических звуков, стонов и треска, издаваемых сползающими ледниками, грохота снежных обвалов. Живопись здесь также типично гималайская: буддийское искусство в целом знает устрашающие изображения, но гималайские художники расширили и развили этот гротескный мир. Изображения страшных богов преследуют цель вселить ужас — чувство, которое, по крайней мере временно, выхватывает человека из обыденной жизни. Буддийская концепция о цикле рождений и смертей воссоздана здесь во всей ее горести и боли, но в конце указывается путь к нирване.
Спокойная мирная атмосфера внутри храмовых часовен, образующих центр таких монастырей, составляет резкий контраст гоинкхан-гу. Росписи на стенах и потолке часовен изображают либо «Джатаки» (сцены из жизни Гаутамы Будды), либо тантрийских гуру, которые были наиболее известными личностями в средневековой Индии и как бы воплощали собой связь между индуизмом и буддийским тантризмом.

Настенные росписи сделаны или прямо по сухой штукатурке (в отличие от европейских фресок, выполнявшихся по сырой штукатурке), или по холсту, наклеенному на стены. Стены храмов увешаны также расписными тканями и парчовыми хоругвями. Центральное место занимает алтарь, на котором восседают позолоченные фигуры из бронзы или гипса. Сбоку курятся благовония, масляные лампы дают слабое освещение, и дневной свет просачивается лишь через маленькие окошки и главный вход.

На протяжении столетий тантрийское искусство не претерпело значительных изменений, поскольку оно призвано было служить больше религии, чем эстетическим целям, и поскольку художники — создатели произведений верили, что, следуя канонам, они достигают духовного совершенства; поэтому основной упор делается не на стиль, а на иконографию.

Один из ранних известных нам мотивов этого искусства — обнаженный Шива, сидящий в позе йога. Впервые
такие статуи были обнаружены в «культуре долины Инда» (III тысячелетие до нашей эры); результат развития этой темы — изображения свирепых божеств, божеств-покровите-лей, которых часто показывают с голубой или черной кожей, среди неистовых сцен, вполне отвечающих демонизму, составлявшему основу верований жителей Гималаев.

Другая популярная тема — «митхуна»: любовники, иногда в эротическом объятии. Изображенные в разных видах, они известны в Тибете под названием «яб-юм», или «отец-мать». Третья антропоморфическая тема — изображение человека-животного, в котором божество предстает в виде получеловека-полуживот-ного.

Сочетание этих основных мотивов с несколькими другими дополнительными символами, популярными в Гималаях, образует «колесо жизни». Впервые появившееся в живописи пещер Аджанты (Индия), «колесо жизни» философски и изобразительно выражает взгляд индуистов и буддистов на жизнь и причины человеческого страдания.

Из-за отдаленности культурное влияние великих цивилизаций достигло Гималаев с большим опозданием, но та же географическая изолированность задержала и распад традиций. До сих пор в долинах больших рек, окруженных горными цепями, можно найти следы культуры, занесенной из северных и центральных районов Индии и тесно связанной с нею.

Но географическая изоляция, обширность территории и величие здешних пейзажей помогли и возникновению религии и культуры, обладающей не меньшим величием. Шедевры древнего искусства, сохранившиеся в гималайских монастырях и храмах, отражают великие периоды в истории, Азии и всего мира — так же, как руины Помпеи дают нам возможность увидеть цивилизацию Рима времен расцвета.